Разговоры о том, что это было замаскированное убийство, возникли сразу же и не утихают по сей день. Кто же решил убить Фрунзе?
От язвенной болезни двенадцатиперстной кишки Михаил Фрунзе к тому времени страдал уже 10 лет. Однако недуг не помешал сыну фельдшера-молдаванина и русской крестьянки во время Гражданской войны громко заявить о себе в качестве командующего Южным фронтом. А когда в начале 1925 года Лев Троцкий был смещён с поста наркомвоенмора СССР, его место по предложению Григория Зиновьева занял именно Фрунзе.
В окружении военачальника о его болезни знали все. Ещё в апреле 1923 года секретарь Северо-Западного областного бюро ЦК Сергей Минин писал из Петрограда Сталину, Ворошилову и Орджоникидзе: «Климу. Сталину. Серго. Меня удивляет, почему вы не обращаете необходимого внимания на болезнь Фрунзе. Правда, ЦК в прошлом году постановил, что Фрунзе должен лечиться, и дал средства. Но этого мало. Нужно проследить выполнение. Недуг у него жестокий (язва желудка) и может оказаться роковым. Врачи рекомендуют четыре месяца серьёзного лечения. На будущий год это будет шесть месяцев и т.д. А потом будем, при выбытии из строя Михаила Васильевича, говорить, что вот-де как работал, забывая тяжёлую болезнь, и тому подобное. Как вижу, Фрунзе совсем не собирается как следует лечиться. Необходимо по-товарищески и партийным путём заставить лечиться, как это, кажется, со многими делал т. Ленин».
В конце концов Михаил Васильевич решился лечь в больницу, явно надеясь разом покончить и с заболеванием, и с уговорами товарищей. В Кремлёвской больнице врачебный консилиум под руководством наркома здравоохранения Николая Семашко пришёл к выводу, что существует опасность прободения язвы, в связи с чем необходима операция. 20 октября 1925 года Фрунзе в письме в жене уже сам обмолвился: «Боюсь, как бы не отказались от операции». Через неделю он отправил супруге в Ялту и своё последнее письмо: «Ну вот наконец подошёл и конец моим испытаниям!.. Когда ты получишь это письмо, вероятно, в твоих руках уже будет телеграмма, извещающая о её результатах. Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее оба консилиума постановили её делать. Лично я этим решением удовлетворён».
Оперировал наркома известный хирург Владимир Розанов. Несколькими годами ранее он сделал удачную операцию Сталину – в сложных условиях вырезал ему аппендикс. Анастас Микоян вспоминал, что присутствовал при разговоре генерального секретаря ЦК ВКП(б) с Розановым относительно Фрунзе. Доктор заверил, что предстоящая операция не слишком опасна. Но когда Сталин задал каверзный вопрос, стал бы Розанов делать такую операцию своему брату, тот покачал головой: «Язвенная болезнь такова, что, если больной будет выполнять предписанный режим, можно обойтись и без операции. Мой брат, например, строго придерживался бы назначенного ему режима, а ведь Михаила Васильевича, насколько я знаю, невозможно удержать в рамках такого режима». Для чего именно вождь решил поставить вопрос именно таким образом, так и осталось неизвестным.
Операция прошла 29 октября 1925 года. Для наркоза сначала использовали эфир, однако на Фрунзе он не подействовал. Тогда прибегли к более опасному хлороформу. Сразу после операции сердце пациента стало отказывать, а через двое суток нарком скончался от сердечной недостаточности.
Вскрытие покойного проводил хирург Алексей Абрикосов. Его заключение было опубликовано в газете «Правда»: «Обнаруженные при вскрытии недоразвитие аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и в смысле плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции». Выходило, что избежать печального конца было невозможно. Зато нарком Семашко в устном заявлении во время выступления перед правлением Общества старых большевиков прямо заявил: причиной смерти Фрунзе стало именно неправильное проведение наркоза.
Уже тогда многие не поверили ни в версию о неизбежности рокового исхода операции, ни во врачебную ошибку. Тем более что годом ранее после операции, проведённой тем же Розановым, скончался ещё один видный большевистский деятель – бывший нарком по делам торговли и промышленности Виктор Ногин. Потому пошли пересуды: дескать, Фрунзе решили устранить. Примечательно, что слухи о недовольстве наркомом «наверху» появились ещё до его смерти. У наркомвоенмора были хорошие отношения с Алексеем Брусиловым – прославленным царским генералом, в 1920 году вступившим в Красную армию. Вот что писала жена полководца Надежда Брусилова: «Когда мы вернулись в июле из-за границы, нам рассказывали, что Фрунзе сильно болеет и что ему очень повредили ушибы, полученные при автомобильной катастрофе. Многие подозревали злой умысел в этой катастрофе. С тех пор он не поправлялся. Жил долго в Крыму. Его только недавно привезли в Москву и после ряда консилиумов решили делать операцию. Мы слышали, что в этом решении был нажим от кого-то из властей. Судя по официальным бюллетеням, выпотрошили его настолько основательно, что, конечно, жить он не мог. А между тем мы видели нескольких врачей, которые утверждают, что без операции он ещё мог бы жить долго».
Именно такие разговоры и вели обыватели в середине 1920-х, не видя противоречий в своих словах. Мог ли действующий нарком подолгу жить в Крыму? Если он так сильно болел, то способен ли был внушать кому-то серьёзную угрозу? Да ещё такую, что таинственные недруги сначала подстроили бывшему полководцу дорожную аварию, а затем вынудили врачей убить его на операционном столе?
Мнения по поводу мнимого заказчика псевдоубийства тоже расходились. Многие считали таковым Троцкого, враждовавшего с Фрунзе и вынужденно уступившего ему свой завидный пост. Но это предположение надолго затмила одна литературная новинка. В майском номере журнала «Новый мир» за 1926 год вышла «Повесть непогашенной луны» Бориса Пильняка. Главного героя – страдающего от язвы командарма Гаврилова – против его желания вынуждал сделать операцию безымянный «негорбящийся человек», в котором многие сразу узнали Сталина. Сразу после публикации тираж номера был конфискован, а Политбюро признало произведение «злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦK и партии». Для автора крамольное сочинение поначалу не повлекло серьёзных последствий, но в 1937-м Пильняк был арестован и через полгода расстрелян как японский шпион.
То, о чём литератор писал в завуалированной художественной форме, противники Сталина излагали как несомненный факт. «Почему Сталин организовал это убийство Фрунзе? – задавался вопросом бывший секретарь генсека Борис Бажанов, в 1928 году сбежавший за границу. – Только ли для того, чтобы заменить его своим человеком – Ворошиловым? Я этого не думаю: через год-два, придя к единоличной власти, Сталин мог без труда провести эту замену. Я думаю, что Сталин разделял моё ощущение, что Фрунзе видит для себя в будущем роль русского Бонапарта. Его он убрал сразу, а остальных из этой группы военных (Тухачевского и прочих) расстрелял в своё время».
Версия Троцкого отличалась немногим: «Фрунзе проявил слишком большую независимость, охраняя армию от опеки ГПУ: это было то самое преступление, за которое погиб 12 лет спустя маршал Тухачевский. Оппозиция нового главы военного ведомства создавала для Сталина огромные опасности, ограниченный и покорный Ворошилов представлялся ему гораздо более надёжным инструментом. Зиновьев и Каменев уверяли меня впоследствии, что Фрунзе был настроен в их пользу против Сталина».
